На картине В.Е. Маковского «Крах банка» запечатлено событие, наделавшее много шума среди московских жителей. 10 октября 1875 года впервые в России обанкротился частный банк – Московский коммерческий ссудный банк. При этом банкротство сопровождалось уголовным преследованием его главных управленцев, очередями в кассах, широким освещением в прессе и демонстративным отказом властей в финансовой поддержке тонущего банка.
 |
| Картина В.Е. Маковского «Крах банка» |
Сюжет картины тревожный: узнав о проблемах банка, вкладчики наводнили его помещение в надежде получить вложенные деньги. Однако в кассе денег уже не оказалось. Вот так описал атмосферу, царившую в банке после новостей о его крахе, непосредственный участник событий, прокурор Московского окружного суда П.Н. Обнинский:
«В конторе, первой от входа, шла невообразимая сумятица. Директор-распорядитель был буквально прижат к стене иступленной толпой вкладчиков и акционеров, требовавших назад свои деньги. Осыпаемый проклятиями и ругательствами, бледный как полотно, со стиснутыми зубами, стоял он за своей конторкой, судорожно скрестив руки на тяжело вздыхающей груди, в глазах блестели слезы. А кругом неистовый шум и гам, дикий, истерический хохот женщин, сдержанные рыдания, стоны и опять проклятия, и проклятия. То там, то сям виднелись и иные жертвы Ваала [божество, демон – прим. автора], безмолвные и неподвижные: старушка, бессильно раскинувшаяся на стуле, с запрокинутой головой и опущенными веками; около нее суетилась заплаканная дочь; пузырек с каплями дрожит и прыгает в руке, и она никак не может попасть им в рюмку с водой; «севастопольский герой» на деревянной ноге и с медалями во всю грудь; он сидит, как изваяние, и тупо уставился в пол; старичок, деревенский священник, охватив заскорузлыми руками трясущуюся голову, присел на подоконнике; около него рассыпаны какие-то бумаги — вероятно, церковное некогда достояние; рядом с ним дама прислонилась лбом к стеклу, и плечи вздрагивают... А с улицы напирают новые и новые толпы с преобладанием того же серого элемента: банк пользовался безграничным доверием в особенности от этой серой, трудолюбивой мелкоты».
 |
| Здание аптеки Феррейна на Никольской улице в Москве, на месте которого находилась контора Московского коммерческого ссудного банка |
Все произошло стремительно и неожиданно, хотя и имело к этому весомые причины.
Обанкротившийся банк был одним из первых частных банков в стране. Активизация предпринимательской деятельности в 60-х годах XIX столетия требовала доступного финансирования. На волне кредитного спроса в стране стало расти число банков. Вслед за Санкт-Петербургом и в Москве в 1870 году был учрежден коммерческий ссудный банк. Контора банка расположилась в центре города на Никольской улице.
 |
| Даниил Даниилович Шумахер, московский городской голова и председатель правления Московского ссудного банка |
Банк возглавили уважаемые люди. Директором-распорядителем стал в прошлом управляющий канцелярией московского генерал-губернатора, депутат городской Думы Григорий Полянский. Председателем правления назначен управляющий городским ломбардом, а вскоре ставший городским головой Даниил Шумахер. Контрольный совет банка возглавил промышленник Николай Борисовский. Пост директора по зарубежным банковским операциям занял опытный специалист из Варшавы Густав Ландау. Такой состав управленцев внушал доверие и притягивал вкладчиков.
Поначалу банк стремительно развивался и входил в число значимых игроков на финансовом рынке не только Москвы, но и империи в целом. Однако роковой для него фигурой стал выходец из восточной Пруссии Генри-Бетель Струсберг. В Европе Струсберг активно работал в железнодорожной отрасли. Его компании брались за строительство участков железных дорог и выпускали акции в целях привлечения финансирования на строительство. Учитывая потенциальную прибыльность железных дорог, акции, как правило, раскупались банками и крупными компаниями. Струсберг также содержал завод по производству вагонов в чешской Богемии. С Ландау и Полянским его познакомил железнодорожный магнат того времени Самуил Поляков.
 |
| Струсберг и его семья, художник Людвиг Кнаус, 1870 |
Первый кредит в ссудном банке Струсберг получил под залог полутора тысяч вагонов, планируемых к производству для поставки на Курско-Харьковскую железную дорогу. После поставки первой партии вагонов банк выдал следующий кредит в размере одного миллиона рублей. Далее поставки в Россию прекратились, однако ссуды продолжались выдаваться. В обеспечение возврата кредитов Струсберг отдавал в залог производимые вагоны, зачастую, завышая их действительную залоговую стоимость. Наконец, в залог банка поступили акции строящейся Немецко-Богемской железной дороги. Совокупная стоимость кредитов превысила восемь миллионов рублей, тогда как акционерный капитал банка составлял лишь три миллиона рублей.
К октябрю 1875 года до России докатился общеевропейский экономический кризис, связанный с лихорадкой на рынке ценных бумаг. Вкладчики потянулись в банки за своими вкладами и оказалось, что в кассах московского ссудного банка попросту не было средств для расчета со всеми желающими. Тот же прокурор П.Н. Обнинский так вспоминал начало краха банка:
«Когда я в здании суда кончал уже свои занятия, в мой кабинет вошел прокурор палаты Н. А. Манасеин в сопровождении незнакомого мне молодого человека, видимо, взволнованного и очень смущенного, в котором трудно было предугадать будущего ретивого руководителя московской городской думы г. Алексеева. "Семимиллионная растрата! — сказал мне Николай Авксентьевич,— выслушайте г. Алексеева, составьте протокол, и затем вам тотчас же нужно будет отправиться в банк с судебным следователем по особо важным делам, а я пойду отправить телеграмму министру юстиции».
 |
| Руководитель московской городской думы Н.А. Алексеев |
Вскоре выяснилось, что члены контрольного совета банка за два-три дня до краха уже предвидели опасность и предусмотрительно сняли свои вклады с банковских счетов. Затем они направились в Санкт-Петербург, где на аудиенции с министром финансов М.Х. Рейтерном просили о помощи. Министр в поддержке отказал и судьба банка была предрешена окончательно.
 |
| Министр финансов М.Х. Рейтерн |
В отношении управленцев банка началось расследование по факту растраты и причинения вреда акционерам и вкладчикам. Вскрылась махинация с кредитами, выданными господину Струсбергу. Оказалось, что вагоны не произведены, внесенные в залог акции Немецко-Богемской железной дороги не имеют заявленной ценности, так как строительство дороги даже не начиналось. Хваленая репутация Струсберга в Европе в качестве «железнодорожного короля» на поверку оказалась вымыслом. Его европейские проекты начинались исключительно с целью привлечения финансирования и многие были так и не окончены.
Выдача кредитов сопровождалась крупными взятками в карманы Ландау и Полянского. Последние фабриковали финансовые отчеты банка для того, чтобы скрыть его бедственное состояние. Этим не ограничивалась губительная деятельность управляющих. Так, за пару лет до краха банк по инициативе Ландау приобрел значительные пакеты акций западных кредитных организаций в надежде на их прибыльность. Однако переоцененность их ликвидности и последовавший провал в стоимости разрушил надежды даже на безубыточный исход. Потери банка от этих операций составили почти десятую часть его акционерного капитала. «Вагонная сделка» с господином Струсбергом по сути была продолжением близорукой деятельности банка и громадной аферой управляющих по выводу из банка оставшихся средств.
На скамье подсудимых оказались Струсберг, Ландау, Полянский, Шумахер и члены контрольного совета банка. Суд проходил в октябре и ноябре 1876 года в Московском окружном суде. Защиту банкиров возглавлял знаменитый адвокат Ф.Н. Плевако. Несмотря на все усилия защиты свалить больший груз ответственности на Струсберга, главные участники событий коллегией присяжных заседателей были признаны виновными в хищении банковских средств. Струсберга выслали за границу, Ландау и Полянского отправили в годичную ссылку в Сибирь, откуда Ландау удалось сбежать за рубеж. Шумахера приговорили к месяцу ареста, и он был лишен поста московского городского головы. Остальные подсудимые были оправданы.
Ф.М. Достоевский так писал о результатах процесса: «Приговор прав — и я преклоняюсь; он должен был быть произнесен хотя бы над одним только банком. Дело было такого характера, что осудить этот «попавшийся» несчастный московский ссудный банк — значило осудить и все наши банки, и всю биржу, и всех биржевиков, хотя бы те еще не попались, да ведь не все ли равно? Кто без того же самого греха, ну-тка, по совести?»
В результате ликвидационных процедур и привлечения средств казны удалось компенсировать порядка двум тысячам обманутым вкладчикам до 75% их потерянных вложений.
Крах ссудного банка нашел свое отражение не только в воспоминаниях современников и художественной работе В.Е. Маковского – уроки этого дела учитывались при разработке последующего банковского законодательства. Принятые в 1883-1884 годах законы ужесточали требования к учреждению банка и ведению им деятельности. Так, число учредителей банка не должно быть меньше пяти, членам правления банка запретили совместительство в других банках, им запрещалось пользоваться вексельными кредитами в банке, где они работают. Теперь общая сумма долгов банка не должна превышать размер акционерного капитала более чем в пять раз, сумма кассовых резервов банка должна находиться на уровне не ниже 10% от всех его обязательств, а размер кредитов, предоставляемых одному клиенту, не должен превышать 10% акционерного капитала банка. Несмотря на жесткость требований, которые отчасти сдерживали развитие банковской системы, в целом, они позволили не допустить повторения ситуации, случившейся с Московским коммерческим ссудным банком.